Германская армія поспѣшно отходила отъ взятаго нами Гумбинена къ Инстербургу, бросая по дорогѣ зарядные ящики и амуницію. 10 августа вечеромъ части нашей арміи повели рѣшительное наступленіе на Инстербургъ, но противникъ не принялъ удара на инстербургскихъ укрѣгіленныхъ позиціяхъ и сдалъ ихъ безъ боя. Въ эту же ночь части нашей арміи заняли этотъ городъ, также покинутый жителями.

Инстербургъ

Остатки германской арміи отступили къ Кенигсбергу, преслѣдуемые по пятамъ нашей кавалеріей и пѣхотными авангардными частями. При отступленіи нѣмцы понесли значительный потери убитыми и ранеными и главнымъ образом плѣнными.   

Занятіе Инстербурга послѣ троекратнаго разбитія четырехъ германскихъ корпусовъ произошло на двадцать первый день начатой противъ насъ кампаніи, ровно на недѣлю ранѣе; чѣмъ по плану „непобѣдимыхъ“ нѣмцевъ должна была быть занята линія Петербургъ — Вильно — Кіевъ.

Паденіе Инстербурга произвело громадное моральное впечатлѣніе на нѣмцевъ. Самое занятіе города, столь быстрое, объяснялось тѣмъ жестокимъ пораженіемъ, которое нѣмцы понесли у Гумбинена; наши войска преслѣдовали германцевъ такъ энергично, что послѣдніе не успѣли зацѣпиться достаточно прочно за укрѣпленный Инстербургъ.

Насколько паника нѣмцевъ была велика, видно изъ того, что они одновременно очистили и Виленбергъ, лежащій значительно южнѣе пути наступленія нашихъ войскъ, почти въ 300 верстахъ отъ Инстербурга.

Блестящую побѣду, одержанную нашими войсками въ Восточной Пруссіи въ бояхъ отъ 4 по 10 августа, можно считать одной изъ самыхъ выдающихся въ исторіи войнъ.

Въ этихъ бояхъ, въ одномъ только районѣ Гумбинена, участвовало не менѣе трехъ германскихъ корпусовъ; такъ какъ въ районѣ Лыка дѣйствовалъ еще и 20-й германскій корпусъ, то общее число германскихъ войскъ, участвовавшихъ въ пятидневномъ бою, равнялось приблизительно 200 тыс. человѣкъ.

Вся эта масса войскъ расположилась по линіи почти неприступныхъ укрѣпленій Леценскихъ озеръ. Лѣвый флангъ нѣмецкой арміи прикрывался теченіемъ рѣки Ангерапъ, укрѣпленіями Гумбинена и Инстербурга и находящейся позади этихъ укрѣпленій крѣпостью Кенигсбергъ съ двумя передовыми позициями — у Тапіау и Лабіау.

Такимъ образомъ передъ нашими войсками была воздвигнута почти неодолимая, сплошная стѣна укрѣпленій и искусственныхъ препятствій, причемъ позади этой стѣны находилась цѣлая армія въ 200 тыс. человѣкъ.

Въ современномъ бою устойчивость даже маленькой роты очень велика, а сопротивленіе большого числа войскъ, напримѣръ, полка, при занятіи имъ укрѣпленной позиціи, можетъ продолжаться нѣсколько дней. Еще болѣе устойчиво и длительно сопротивленіе дивизіи, а корпусъ можетъ держаться за укрѣпленіями не менѣе недѣли.

Поэтому нельзя не считать выдающимся и безпримѣрнымъ успѣхъ нашихъ войскъ, которыя втеченіе пяти дней сломили двухсотъ тысячную армію, опиравшуюся на неприступный, задолго подготовленныя, укрѣпленія.

Въ смыслѣ стратегическомъ значеніе этой побѣды было также очень велико. Германская армія, подъ натискомъ нашихъ

войскъ, находилась въ полномъ отступлеиіи за рѣку Ангерапъ. Это открывало путь нашимъ войскамъ въ промежутокъ между Кенигсбергомъ и Леценскими озерами. Блестящая побѣда отдавала въ наши руки всю восточную часть восточно-прусской провинціи, то-есть, территорію величиной до 10.000 кв. верстъ.

Нѣмцы едва-ли могли ожидатъ, что въ теченіе пяти дней будетъ захвачена такая значительная и такъ сильно укрѣпленная территорія. Особенно большія надежды они возлагали на Инстербургъ, укрѣпленіями котораго имъ даже не пришлось и воспользоваться, ввиду быстраго натиска нашихъ войскъ. Жители этого города, совершенно не вѣрившіе въ возможность занятія его русскими, бросились бѣжать изъ него лишь въ послѣднюю минуту, когда русскія войска уже входили въ его улицы...

Одинъ изъ солдатъ, вступившихъ въ Инстербургъ, писалъ:

„Когда мы вошли въ городъ—изъ жителей уже почти никого не было; но видно было, что они только что оставили свои гнѣзда. Огромные магазины были открыты, — иди, бери, что хочешь. Въ квартирахъ также всѣ двери были открыты настежь. Но никто изъ насъ ничего не взялъ, даже не дотронулся: мы не грабить пришли и по-разбойничьи поступать не хотѣли, хотя до насъ и доходили слухи, какъ нѣмцы орудуютъ въ занятыхъ ими русскихъ городахъ. Назначенный русскій комендантъ сейчасъ-же распорядился разыскать владѣльцевъ большихъ магазиновъ. Въ тѣхъ случаяхъ, когда хозяинъ не находился, магазинъ запирался и на замокъ накладывалась печать... Черезъ нѣсколько дней въ городѣ стали появляться жители. Они приходили къ коменданту и получали отъ него пайки“...

Другой писалъ позднѣе, когда въ Инстербургѣ уже установилась обычная жизнь:

„Инстербургъ—славный городъ, здѣсь все можно купить... Сейчасъ здѣсь уже все вошло въ обычную колею; нѣмцы возвращаются на свои мѣста, почти всѣ магазины открыты. По городу ходятъ наши патрули, стоятъ часовые; фланируютъ нѣмцы съ бѣлыми повязками, избранные самоуправленіемъ и играющіе роль полицейскихъ. Еще одно, очень пріятное обстоятельство: приказано считать одинъ рубль за три марки, и хотя нѣмцы и набавляютъ на все цѣну, но все-таки все дешево... Нѣмцы къ намъ очень милы и услужливы. Они говорятъ, что войны не хотѣли, и что Вильгельмъ ихъ обманулъ, что они никакъ не ожидали, что русскіе такъ культурны не только не жарятъ ихъ дѣтей, но даже и не грабятъ... а разграбили ихъ собственныя-же войска“...