Подвигаясь далѣе по Галиціи, наши кавалерійскія части имѣли нѣсколько столкновеній въ районѣ Бѣлжеца, который упорно оборонялся непріятельской пѣхотой. Результатомъ боевъ было очищеніе отъ австрійцевъ всего названнаго района. Желѣзная дорога во многихъ мѣстахъ нами была разрушена.

Въ томъ же районѣ у Нароля наша кавалерія атаковала конную часть противника и приняла атаку въ сомкнутомъ строю. Произошла рубка, продолжавшаяся нѣсколько минутъ.

Въ результатѣ лишь нѣкоторымъ австрійскимъ кавалеристамъ удалось ускакать, остальные были нами переколоты и изрублены.

Въ этихъ первыхъ стычкахъ особенно отличилась одна рота, о которой разсказываетъ солдатъ изъ этой роты, по прозвищу „Чайка“. Перескакивая съ позиціи на позицію, рота Чайки близко подобралась къ непріятелю и насѣдала на него. Связь съ главными силами увлекшейся въ пылу наступленія части была давно уже утеряна. Въ послѣднее прибѣжище ея австрійцы палили изъ орудій. Однако, рота задалась цѣлью добраться до штыковъ. Для этого нужно было заставить австрійцевъ выйти изъ окоповъ. Въ ротѣ, значительно потаявшей отъ непріятельскаго огня, изъ офицеровъ оставался только штабсъ-капитанъ В. Онъ обратился къ солдатамъ:

— Надоѣло такъ мухъ ловить. Все равно возврата намъ нѣтъ. Выведемъ пулеметы на прогалину и поработаемъ. Кто за мной?...

Подъ огнемъ выкатили три пулемета и стали засыпать |встрійцевъ фланговымъ огнёмъ, вдоль окоповъ.

— Повскакали съ удобныхъ мѣстъ и удирать... — разсказываетъ Чайка: -  А пули косятъ. Повернули ихъ колоннами и пустили противъ насъ. Много ихъ тутъ полегло. Прямо въ упоръ стрѣляли. Вдругъ вскинетъ руками, упадетъ на спину, и голова на ранцѣ, какъ на подушкѣ лежитъ.

Но и отъ отважной роты осталось всего 15 человѣкъ. Пулеметчики наши легли. Простые солдаты ихъ смѣнили. Ночью подоспѣлъ полкъ, разыскавщій увлекшуюся роту.

— Узналъ командиръ, какихъ мы дѣловъ надѣлали, и говорить: „Давно не спали?“ — Такъ точно, третьи сутки! — „Давно не ѣли?“ — Такъ точно, почитай столько же! — „Молодцы ребята, отправляйтесь отдохнуть!“ А штабсъ нашъ-то говорить: „Такое здѣсь расчудесной мѣсто, что просто жаль уходить!“ Задоръ взялъ — и остались. Къ лѣвому флангу и пристали.

Задору своему Чайка обязанъ и двумя ранами. Увлекся, выбѣжалъ изъ лѣсу—и прямо на австрійскіе окопы. На ходу стрѣлялъ.

— Точно ополоумѣлъ, пру и пру и что со мной было — ума не приложу. Въ 400 шагахъ дую и дую. Вдругъ въ ногѣ заскребло. „Готово!“ думаю. Опустился на колѣно. A тутъ и грудь вдругъ ожгло и поползло теплое подъ рубахой. Опрокинулся я и лежу; кругомъ все ходуномъ заходило. „Доканаютъ теперь!“ подумалъ — и поползъ, до лѣсу добрался, забылся. Просыпаюсь — собака меня лижетъ, лижетъ и воетъ. На ея вой санитары пришли и взяли меня...

Послѣ дѣла у Нароля серьезное столкновеніе произошло лишь вначалѣ августа, когда наши войска выбили австрійскій батальонъ изъ Равы - Русской, находящейся въ Галиціи, въ 20 верстахъ къ югу отъ границы Люблинской губерніи и составляющей желѣзно дорожный узелъ главной линіи изъ Кракова во Львовъ и отвѣтвленія на Сокаль.