О нѣмецкихъ „пріемахъ“ войны свидѣтельствуетъ и заурядъ-врачъ О.
„Отходъ нашихъ войскъ происходилъ образцово, хотя и подъ сильнымъ артиллерійскимъ огнемъ тяжелыхъ германскихъ орудій. Я нѣсколько позамѣшкался въ небольшой нѣмецкой деревушкѣ, приготовляясь къ выѣзду. Въ это время нѣмцы начали сильнѣйшій обстрѣлъ этой почти пустой деревни; одинъ изъ крупныхъ снарядовъ разорвался въ шагахъ сорока отъ меня и контузилъ меня въ голову. Движеніемъ газовъ я былъ отброшенъ и ударился въ стѣну сосѣдняго домика, который скоро послѣ этого совсѣмъ снесло.
Потеря сознанія была очень кратковременна, я быстро очнулся и рѣшилъ отправиться пѣшкомъ, вмѣстѣ съ еще несколькими лицами, въ районъ расположенія нашихъ войскъ. Итти пришлось около шести верстъ передъ нашими отходящими цѣпями, которыя перестреливались съ непріятелемъ.
Когда мы вышли изъ сферы огня—насъ доставили въ Сольдау, где я былъ свидетелемъ, какъ немцы соблюдаютъ законы войны. Госпиталь въ городе помещался въ большомъ зданіи на горе и былъ виденъ издалека. Надъ нимъ развевался флагъ Краснаго Креста. Немцы отлично знали, что это госпиталь, но это не помешало имъ первые выстрелы изъ своихъ орудій направить именно въ это зданіе. Хорошо, что раненые уже были эвакуированы, а то здесь произошла бы прямо-таки бойня, самая жестокая и безсмысленная...
Изъ Сольдау я выехалъ на автомобиле вместе съ лицами медицинскаго персонала. Ѣхать пришлось по открытому месту въ районе действій непріятеля. Во избежаніе возможнаго обстрела, мы прикрепили на огромномъ шесте флагъ Краснаго Креста, хотя насъ и предупреждали, что это напрасно, такъ какъ немцы все равно обстреляютъ. И действительно, вскоре около насъ, хотя уже на дороге никого не было, начали ложиться снаряды; немцы, видимо, пристреливались, это можно было видеть по характеру обстрела. Развивъ большую скорость, мы благополучно ушли отъ огня“...
Здесь кстати будетъ привести разсказъ сестеръ милосердія Кемецкой и Герасимовой, захваченныхъ немцами вместе съ целымъ подвижнымъ лазаретомъ общины св. Георгія:
„Въ ночь съ 28 на 29 августа, нашъ отрядъ выѣхалъ изъ Виленберга въ мѣстечко Яблоницы.
Въ первой-же деревушкѣ мы остановились. Къ намъ присоединился полевой варшавскій дивизіонный госпиталь 32 врача и 200 санитаровъ. Развели костеръ и напились чаю. Часа черезъ два со всѣхъ сторонъ поднялась канонада; къ намъ еще присоединился огромный обозъ. Мы поѣхали дальше, и въ сумерки оба госпиталя рѣшили остановиться на просторной полянѣ, у рѣчки. Выкинули флагъ съ Краснымъ Крестомъ, усѣлись у двуколокъ и съ молитвой стали ждать смерти.
Съ каждой минутой канонада усиливалась. Шрапнели летали надъ нашими головами, свистѣли пули. Докторъ приказали намъ всѣмъ ложиться на землю подъ повозки. Мы сестры, приложились къ иконѣ Серафима Саровскаго - благословеніе нашего отряда—и залѣзли подъ кибитки. Мимо насъ промчались окровавленные казаки.
Внезапно нѣмцы страшной массой окружили нашу поляну. Увидѣвъ флагъ Краснаго Креста, офицеръ подскакалъ къ намъ и предложилъ сдаться. На поляну выѣхалъ нѣмецкій полковникъ съ офицерами и множествомъ солдатъ. У мостика полковникъ остановился и приказалъ отобрать и бросить въ рѣку шашки и бывшія у нижнихъ чиновъ ружья.
Съ нами былъ автомобиль, на которомъ мы везли подобраннаго нами по дорогѣ израненнаго штабсъ-капитана Жизневскаго. Полковникъ приказалъ пересадить раненаго въ кибитку, а насъ, шестерыхъ сестеръ, пригласилъ въ автомобиль, сѣлъ съ нами и велѣлъ везти въ Виленбергъ. Врачей и санитаровъ повели пѣшкомъ.
Въ Виленбергѣ полковникъ привезъ насъ на свою штабъ-квартиру въ домѣ мѣстнаго ксендза. Насъ напоили кофе, постлали соломы и велѣли лечь спать. Мы умоляли полковника помѣстить съ нами нашихъ врачей Романцева и Асбелева, гр. Армфельда и старшаго санитара, вольноопредѣляющагося Ротмеера, который отлично говорилъ по-нѣмецки. Полковникъ смилостивился и приказалъ привести ихъ. Докторъ Романцевъ по дорогѣ отсталъ и прибылъ къ намъ только на утро.
Утромъ намъ сказали, что мы можемъ поискать нашъ багажъ на улицѣ. Дѣйствительно, наши двуколки стояли недалеко отъ дома ксендза. Къ ужасу своему мы обнаружили, что все разграблено нѣмецкими солдатами—бѣлье, платье, пищевые консервы, инструменты, перевязочный матеріалъ и лѣкарства. Мы пожаловались полковнику, и онъ сказалъ, что намъ за все заплатятъ, но, конечно, мы такъ ничего и не получили.
Въ мѣстномъ театрѣ былъ устроенъ перевязочный пунктъ. Насъ отправили туда ухаживать за ранеными. Собравъ остатки матеріала, валявшагося на улицѣ, мы отправились въ театръ съ нашими врачами, къ которымъ нѣмцы присоединили двухъ своихъ докторовъ.
Съ утра до ночи перевязывали мы нѣмецкихъ и русскихъ раненыхъ. ѣсть намъ не давали ничего. Случайно гр. Армфельдъ раздобылъ кусокъ заплѣснѣвшаго хлѣба; мы сначала не хотѣли до него дотрагиваться, но на другой день такъ отощали, что съѣли всю краюшку безъ остатка.
Мы жаловались полковнику, что больнымъ не даютъ ѣсть. Онъ отвѣтилъ, что провизіи достать негдѣ, и онъ самъ второй день не ѣстъ. Только на третій день доставили откуда то котелъ съ супомъ, но безъ хлѣба. На каждаго раненаго пришлось по маленькой чашечкѣ супа.
Мѣстные жители стали возвращаться въ Виленбергъ и приносили въ госпиталь пищу; при этомъ они издѣвательски показывали пищу русскимъ раненымъ, поднося ее имъ ко рту, а потомъ вырывали и давали нѣмецкимъ раненымъ.
11 дней мы работали въ такихъ условіяхъ. Постепенно отъ насъ брали транспорты раненыхъ для эвакуаціи. Мы совершенно отощали. На двѣнадцатый день намъ вдругъ объявили, что и мы, сестры, съ послѣднимъ транспортомъ отправляемся вглубь Пруссіи.
На станціи Ортельсбургъ собралось много нѣмцевъ смотрѣть на русскихъ раненыхъ. Женщины страшно злобствовали. Увидѣвъ насъ, нѣмки съ кулаками и ругательствами бросились на насъ и мы едва укрылись отъ нихъ въ нашемъ вагонѣ.
Въ Валенштейнѣ пришла къ намъ нѣмка сестра милосердія, только что вернувшаяся изъ русскаго плѣна. Она выразила намъ свое сочувствіе и разсказывала со слезами, какъ хорошо обращались съ нею русскіе въ плѣну. Нѣмцы быстро выпроводили ее изъ нашего вагона, и насъ повезли дальше, въ Остероде. Здѣсь въ нашъ поѣздъ посадили нашихъ военноплѣнныхъ. Нѣмецкія сестры милосердія, изъ городскихъ дамъ, раздавали на станціи нѣмецкому конвою кофе и сигары. Нашихъ же плѣнныхъ даже не накормили.
Такъ мы доѣхали до города Позена, куда прибыли въ 5 часовъ утра. Тутъ въ наше купе ворвались нѣмецкіе офицеры, во главѣ съ маіоромъ.
— Вонъ врачей!—закричалъ маіоръ.
Докторъ Асбелевъ попробовалъ заявить, что нашъ отрядъ состоитъ въ Красномъ Крестѣ, что сестры не говорятъ по-нѣмецки и безъ врачей могутъ погибнуть. Маіоръ только ругался и своими руками выталкивалъ изъ вагона врачей. Къ. намъ въ вагонъ посадили полкового священника и сестру Генріету, благодаря которой мы впослѣдствіи много разъ избавлялись отъ большихъ бѣдъ.
Мы очень удивились, что въ Позенѣ къ намъ въ вагонъ приставили солдатъ съ ружьями. Сестра Генріета, прислушавшись къ разговору солдатъ, перевела намъ, что тѣ хвастаются: „Бабы у насъ уже есть, а вотъ на слѣдующей станціи достанемъ и шампанскаго!..“
„Отходъ нашихъ войскъ происходилъ образцово, хотя и подъ сильнымъ артиллерійскимъ огнемъ тяжелыхъ германскихъ орудій. Я нѣсколько позамѣшкался въ небольшой нѣмецкой деревушкѣ, приготовляясь къ выѣзду. Въ это время нѣмцы начали сильнѣйшій обстрѣлъ этой почти пустой деревни; одинъ изъ крупныхъ снарядовъ разорвался въ шагахъ сорока отъ меня и контузилъ меня въ голову. Движеніемъ газовъ я былъ отброшенъ и ударился въ стѣну сосѣдняго домика, который скоро послѣ этого совсѣмъ снесло.
Потеря сознанія была очень кратковременна, я быстро очнулся и рѣшилъ отправиться пѣшкомъ, вмѣстѣ съ еще несколькими лицами, въ районъ расположенія нашихъ войскъ. Итти пришлось около шести верстъ передъ нашими отходящими цѣпями, которыя перестреливались съ непріятелемъ.
Когда мы вышли изъ сферы огня—насъ доставили въ Сольдау, где я былъ свидетелемъ, какъ немцы соблюдаютъ законы войны. Госпиталь въ городе помещался въ большомъ зданіи на горе и былъ виденъ издалека. Надъ нимъ развевался флагъ Краснаго Креста. Немцы отлично знали, что это госпиталь, но это не помешало имъ первые выстрелы изъ своихъ орудій направить именно въ это зданіе. Хорошо, что раненые уже были эвакуированы, а то здесь произошла бы прямо-таки бойня, самая жестокая и безсмысленная...
Изъ Сольдау я выехалъ на автомобиле вместе съ лицами медицинскаго персонала. Ѣхать пришлось по открытому месту въ районе действій непріятеля. Во избежаніе возможнаго обстрела, мы прикрепили на огромномъ шесте флагъ Краснаго Креста, хотя насъ и предупреждали, что это напрасно, такъ какъ немцы все равно обстреляютъ. И действительно, вскоре около насъ, хотя уже на дороге никого не было, начали ложиться снаряды; немцы, видимо, пристреливались, это можно было видеть по характеру обстрела. Развивъ большую скорость, мы благополучно ушли отъ огня“...
Здесь кстати будетъ привести разсказъ сестеръ милосердія Кемецкой и Герасимовой, захваченныхъ немцами вместе съ целымъ подвижнымъ лазаретомъ общины св. Георгія:
„Въ ночь съ 28 на 29 августа, нашъ отрядъ выѣхалъ изъ Виленберга въ мѣстечко Яблоницы.
Въ первой-же деревушкѣ мы остановились. Къ намъ присоединился полевой варшавскій дивизіонный госпиталь 32 врача и 200 санитаровъ. Развели костеръ и напились чаю. Часа черезъ два со всѣхъ сторонъ поднялась канонада; къ намъ еще присоединился огромный обозъ. Мы поѣхали дальше, и въ сумерки оба госпиталя рѣшили остановиться на просторной полянѣ, у рѣчки. Выкинули флагъ съ Краснымъ Крестомъ, усѣлись у двуколокъ и съ молитвой стали ждать смерти.
Съ каждой минутой канонада усиливалась. Шрапнели летали надъ нашими головами, свистѣли пули. Докторъ приказали намъ всѣмъ ложиться на землю подъ повозки. Мы сестры, приложились къ иконѣ Серафима Саровскаго - благословеніе нашего отряда—и залѣзли подъ кибитки. Мимо насъ промчались окровавленные казаки.
Внезапно нѣмцы страшной массой окружили нашу поляну. Увидѣвъ флагъ Краснаго Креста, офицеръ подскакалъ къ намъ и предложилъ сдаться. На поляну выѣхалъ нѣмецкій полковникъ съ офицерами и множествомъ солдатъ. У мостика полковникъ остановился и приказалъ отобрать и бросить въ рѣку шашки и бывшія у нижнихъ чиновъ ружья.
Съ нами былъ автомобиль, на которомъ мы везли подобраннаго нами по дорогѣ израненнаго штабсъ-капитана Жизневскаго. Полковникъ приказалъ пересадить раненаго въ кибитку, а насъ, шестерыхъ сестеръ, пригласилъ въ автомобиль, сѣлъ съ нами и велѣлъ везти въ Виленбергъ. Врачей и санитаровъ повели пѣшкомъ.
Въ Виленбергѣ полковникъ привезъ насъ на свою штабъ-квартиру въ домѣ мѣстнаго ксендза. Насъ напоили кофе, постлали соломы и велѣли лечь спать. Мы умоляли полковника помѣстить съ нами нашихъ врачей Романцева и Асбелева, гр. Армфельда и старшаго санитара, вольноопредѣляющагося Ротмеера, который отлично говорилъ по-нѣмецки. Полковникъ смилостивился и приказалъ привести ихъ. Докторъ Романцевъ по дорогѣ отсталъ и прибылъ къ намъ только на утро.
Утромъ намъ сказали, что мы можемъ поискать нашъ багажъ на улицѣ. Дѣйствительно, наши двуколки стояли недалеко отъ дома ксендза. Къ ужасу своему мы обнаружили, что все разграблено нѣмецкими солдатами—бѣлье, платье, пищевые консервы, инструменты, перевязочный матеріалъ и лѣкарства. Мы пожаловались полковнику, и онъ сказалъ, что намъ за все заплатятъ, но, конечно, мы такъ ничего и не получили.
Въ мѣстномъ театрѣ былъ устроенъ перевязочный пунктъ. Насъ отправили туда ухаживать за ранеными. Собравъ остатки матеріала, валявшагося на улицѣ, мы отправились въ театръ съ нашими врачами, къ которымъ нѣмцы присоединили двухъ своихъ докторовъ.
Съ утра до ночи перевязывали мы нѣмецкихъ и русскихъ раненыхъ. ѣсть намъ не давали ничего. Случайно гр. Армфельдъ раздобылъ кусокъ заплѣснѣвшаго хлѣба; мы сначала не хотѣли до него дотрагиваться, но на другой день такъ отощали, что съѣли всю краюшку безъ остатка.
Мы жаловались полковнику, что больнымъ не даютъ ѣсть. Онъ отвѣтилъ, что провизіи достать негдѣ, и онъ самъ второй день не ѣстъ. Только на третій день доставили откуда то котелъ съ супомъ, но безъ хлѣба. На каждаго раненаго пришлось по маленькой чашечкѣ супа.
Мѣстные жители стали возвращаться въ Виленбергъ и приносили въ госпиталь пищу; при этомъ они издѣвательски показывали пищу русскимъ раненымъ, поднося ее имъ ко рту, а потомъ вырывали и давали нѣмецкимъ раненымъ.
11 дней мы работали въ такихъ условіяхъ. Постепенно отъ насъ брали транспорты раненыхъ для эвакуаціи. Мы совершенно отощали. На двѣнадцатый день намъ вдругъ объявили, что и мы, сестры, съ послѣднимъ транспортомъ отправляемся вглубь Пруссіи.
На станціи Ортельсбургъ собралось много нѣмцевъ смотрѣть на русскихъ раненыхъ. Женщины страшно злобствовали. Увидѣвъ насъ, нѣмки съ кулаками и ругательствами бросились на насъ и мы едва укрылись отъ нихъ въ нашемъ вагонѣ.
Въ Валенштейнѣ пришла къ намъ нѣмка сестра милосердія, только что вернувшаяся изъ русскаго плѣна. Она выразила намъ свое сочувствіе и разсказывала со слезами, какъ хорошо обращались съ нею русскіе въ плѣну. Нѣмцы быстро выпроводили ее изъ нашего вагона, и насъ повезли дальше, въ Остероде. Здѣсь въ нашъ поѣздъ посадили нашихъ военноплѣнныхъ. Нѣмецкія сестры милосердія, изъ городскихъ дамъ, раздавали на станціи нѣмецкому конвою кофе и сигары. Нашихъ же плѣнныхъ даже не накормили.
Такъ мы доѣхали до города Позена, куда прибыли въ 5 часовъ утра. Тутъ въ наше купе ворвались нѣмецкіе офицеры, во главѣ съ маіоромъ.
— Вонъ врачей!—закричалъ маіоръ.
Докторъ Асбелевъ попробовалъ заявить, что нашъ отрядъ состоитъ въ Красномъ Крестѣ, что сестры не говорятъ по-нѣмецки и безъ врачей могутъ погибнуть. Маіоръ только ругался и своими руками выталкивалъ изъ вагона врачей. Къ. намъ въ вагонъ посадили полкового священника и сестру Генріету, благодаря которой мы впослѣдствіи много разъ избавлялись отъ большихъ бѣдъ.
Мы очень удивились, что въ Позенѣ къ намъ въ вагонъ приставили солдатъ съ ружьями. Сестра Генріета, прислушавшись къ разговору солдатъ, перевела намъ, что тѣ хвастаются: „Бабы у насъ уже есть, а вотъ на слѣдующей станціи достанемъ и шампанскаго!..“
Сестра Генріета вступила въ разговоръ съ конвойными и стала ихъ успокаивать. Солдаты угомонились, но настаивали на томъ, что мы, навѣрное, шпіонки, если насъ приказали держать подъ арестомъ.
Намъ ничего не давали ѣсть и держали въ запертомъ вагонѣ. Мы просили дать намъ хоть воды, но нѣмецкіе офицеры отвѣчали, что для такихъ преступницъ нѣтъ ничего. Мы упали духомъ; ждали, что насъ запрутъ въ тюрьму. Насъ привезли въ городъ Котбусъ, на площади передъ станціей насъ окружили вооруженные солдаты и повели черезъ весь городъ въ лагерную стоянку къ нашимъ плѣннымъ.
Всю дорогу солдаты позволяли себѣ грубыя шутки и угрозы. Мы до того ослабѣли, что падали на землю. Къ намъ подошелъ германскій офицеръ въ штатскомъ платьѣ, съ повязкой Краснаго Креста. Переговоривъ съ сестрой Генріетой, онъ распорядился вызвать два автомобиля и насъ отвезли въ лагерь, гдѣ и помѣстили въ нѣмецкой харчевнѣ. Тутъ къ намъ явилась дама изъ Краснаго Креста и велѣла насъ накормить.
На другой день намъ предложили работать въ госпиталѣ. Велика была радость русскихъ раненыхъ, когда они увидѣли родныхъ сестеръ. Однако, нѣмецкія сестры выразили протестъ, и насъ отвезли въ католическій женскій монастырь, гдѣ мы и пробыли пять дней. Монахини очень сердечно къ намъ отнеслись, но, подъ давленіемъ нѣмецкихъ властей, отобрали у насъ деньги. Какъ то утромъ мы отправились гулять. Огромная толпа нѣмцевъ насъ окружила и стала вызывающе кричать и размахивать руками. Къ счастью, мы встрѣтили сестру—нѣмку, которая насъ предупредила, чтобы мы скорѣе возвращались въ монастырь, иначе толпа грозитъ съ нами расправиться.
На шестой день пришла бумага изъ Берлина, чтобы насъ отправили во Франкфуртъ-на-Одерѣ. Нѣмцы заставили насъ нести свои вещи. Громадная толпа слѣдовала сзади насъ съ угрозами и насмѣшками.
Во Франкфуртѣ насъ опять заперли въ католическій монастырь, гдѣ насъ приняли очень хорошо. Вечеромъ повели на вокзалъ и посадили во второй классъ. Явились мѣстныя дамы и стали кричать, что напрасно церемонятся съ „русскими проститутками“ и бѣсновались до тѣхъ поръ, пока насъ не пересадили въ служебный вагонъ.
Насъ довезли до Кистрина, а оттуда черезъ Штеттинъ на Сосницъ, откуда мы, черезъ Швецію, благополучно прибили Въ Петроградъ“...
Немає коментарів:
Дописати коментар