„Когда мы ворвались въ деревню, предмѣстье Прасныша, то со стороны шоссе, въ улицахъ уже кипѣлъ рукопашный бой. Нѣмцы засѣли въ домахъ, однако, не удержались и стали отступать къ городской чертѣ.

Было часа три, когда меня ранило въ плечо навылетъ. Наши цѣпи въ это время находились въ верстѣ отъ города. Изъ района зимнихъ казармъ, расположенныхъ возлѣ Прасныша на Пултусскомъ шоссе, нѣмцы также были выбиты. Самый городъ еще держался.

Уже въ санитарномъ поѣздѣ я узналъ, что планъ праснышскаго боя намъ удался, какъ нельзя лучше. Крыло нѣмцевъ дѣйствительно оказалось отрѣзаннымъ, и чуть ли не цѣлікомъ сдалось въ плѣнъ.

Съ трудомъ поднявшись на колѣни, я увидѣлъ рядомъ съ собой моего товарища лежащимъ безъ чувствъ.

У него было на вылетъ прострѣлено горло.

Кое-какъ я перевязалъ его рану носовыми платками, и вскорѣ онъ пришелъ въ себя.

Вокрутъ все было тихо.

Я рѣшилъ добраться до санитарнаго пункта, до котораго было, по моимъ соображеніямъ, не менѣе пяти верстъ.

Кое-какъ поставивъ на ноги моего товарища, я отправился съ нимъ въ путь. Каждый шагъ стоилъ намъ колоссальныхъ усилій.

Такъ протащились мы нѣсколько десятковъ саженей.

Вдругъ, когда мы свернули за уголъ небольшого лѣска, мы увидѣли прусскаго солдата, который, припавъ за бугорокъ, цѣлился въ насъ изъ винтовки. Неожиданное появленіе врага меня ошеломило...

А пруссакъ все цѣлился, казалось, еще моментъ— и онъ выстрѣлитъ!

Тогда я, быстро приставилъ полуживого товариша къ стволу дерева, поднялъ винтовку, прицѣлился и выстрѣлилъ. Пруссакъ не пошевелился—значитъ я промахнулся. 

Я ждалъ выстрѣла пруссака, но его такъ и не послѣдовало.

Я былъ такъ удивленъ, что больше уже не стрѣлялъ.

Прошло еще нѣсколько секундъ, пруссакъ все цѣлится. Тогда, взявъ ружье на перевѣсъ, я бросился къ нему. Пруссакъ былъ попрежнему недвижимъ...

Онъ оказался мертвымъ!

Русская пуля сразила его въ тотъ моментъ, когда онъ цѣлился въ нашихъ солдатъ. Припавъ прострѣленной головой къ дулу ружья, онъ такъ и застылъ въ этой позѣ.

Я развернулъ его скатанную черезъ плечо шинель, поло- жилъ мертваго врага на землю и, накрывъ его шинелью, по- шелъ къ изнемогавшему отъ раны товарищу.

Мы побрели далѣе, и черезъ нѣсколько часовъ мы были у своихъ“...