Такимъ-же здоровымъ юморомъ вѣетъ и отъ разсказа одного солдатика о „нѣмецкой хитрости“.
Лежалъ онъ раненый на полѣ сраженія и ждалъ, пока его подберутъ санитары. Вдругъ онъ почувствовалъ, что его тянетъ кто-то за шинель..
— „Глядь, а это нѣмецъ прячется подъ меня. Увидѣлъ онъ идущихъ къ намъ санитаровъ и испугался. Я его и пріютилъ у себя подъ шинелью.
Подошли ко мнѣ санитары, подняли шинель, удивились, увидѣвъ около меня нѣмца.
„Это что?“—спрашиваютъ.
Я смѣюсь.—„Дите мое“,—говорю.
Санитары тоже засмѣялись. „Экую здоровую махину родилъ!“—шутили они: „Чѣмъ кормить будешь?...“
Подобрали санитары его и меня; вмѣстѣ мы и въ лазаретѣ лежали. Потомъ его куда-то услали...“
Въ этомъ эпизодѣ, кромѣ юмора, чувствуется еще настоящее, христіанское отношеніе нашего солдата къ врагу. Безоружнаго, сдавшагося, по мѣрѣ возможности, щадили, съ мирными жителями обращались въ высшей степени тепло и мягко, разсѣивая всѣ небылицы о жестокости нашихъ солдатъ, распространяемыя нѣмецкими войсками...
Лежалъ онъ раненый на полѣ сраженія и ждалъ, пока его подберутъ санитары. Вдругъ онъ почувствовалъ, что его тянетъ кто-то за шинель..
— „Глядь, а это нѣмецъ прячется подъ меня. Увидѣлъ онъ идущихъ къ намъ санитаровъ и испугался. Я его и пріютилъ у себя подъ шинелью.
Подошли ко мнѣ санитары, подняли шинель, удивились, увидѣвъ около меня нѣмца.
„Это что?“—спрашиваютъ.
Я смѣюсь.—„Дите мое“,—говорю.
Санитары тоже засмѣялись. „Экую здоровую махину родилъ!“—шутили они: „Чѣмъ кормить будешь?...“
Подобрали санитары его и меня; вмѣстѣ мы и въ лазаретѣ лежали. Потомъ его куда-то услали...“
Въ этомъ эпизодѣ, кромѣ юмора, чувствуется еще настоящее, христіанское отношеніе нашего солдата къ врагу. Безоружнаго, сдавшагося, по мѣрѣ возможности, щадили, съ мирными жителями обращались въ высшей степени тепло и мягко, разсѣивая всѣ небылицы о жестокости нашихъ солдатъ, распространяемыя нѣмецкими войсками...
Немає коментарів:
Дописати коментар