Отдохнувъ немного послѣ сраженія, передовыя части этой-же ночью двинулись дальше. Дорога шла лѣсомъ и была не изъ легкихъ; очень образно описываетъ ее офицеръ казацкой сотни, прикрывавшей обозъ этой колонны:

— „Медленно двигается наша бригада... Дорога идетъ все время густымъ лѣсомъ. Ночь уже окутала своимь покровомъ все окружающее, и въ темномъ небѣ ярко горятъ звѣзды. Изъ лѣса тянетъ влажной свѣжестью. Непроницаемый мракъ царитъ между стволами, и деревья стоятъ сонныя, неподвижныя. Порой по вѣтвямъ пробѣгаетъ легкій, таинственный шопотъ, замирая где-то наверху... Безконечной длинной, сѣрой лентой тянется бригада. Люди идутъ тихо, медленно. Не слышно ни веселыхъ разговоровъ, ни смѣха. Слишкомъ всѣ еще полны жуткихъ впечатлѣній сегодня лишь пережитаго ужаснаго сраженія. Только шуршать о землю сапоги, фыркаютъ лошади, да гдѣ-то впереди дребезжатъ, попадая на встрѣчиые камни, орудія и зарядные ящики.

Идемъ наощупь, не зная достовѣрно, гдѣ непріятель, каковы его силы, поэтому весьма понятно то жуткое чувство, съ которымъ мы шли въ густомъ лѣсу, темной ночью, да еще съ сознаніемъ, что непріятель гдѣ-то здѣсь, по близости. Но гдѣ?

Волновались солдаты, волновалось начальство. Огонь въ походным, кухняхъ былъ затушенъ, курить строго запрещено. Подъ мѣрное покачивание сѣдла невольно клонить ко сну. Глаза сами закрываются. ѣдешь въ какой-то полудремотѣ. Щелкнет и копытомъ лошадь — очнешься и съ напряженіемъ всматриваешься въ темноту. Иногда кажется, будто ѣдешь по длинному корридору. Полумракъ дѣлаетъ этотъ миражъ настолько реальнымъ, что невольно спрашиваешь самого себя: „Да гдѣ-же я, наконецъ?..“

Только когда приглядишься, да посмотришь на звѣздное небо, все дѣлается понятнымъ и яснымъ. Снова слипаются глаза, снова съ трудомъ открываеши ихъ—и черезъ мгновеніе они опять закрываются. Ужасно трудно бороться съ этой сонной одурью въ такой обстановку..

Въ головѣ сверлитъ: „Эхъ, если-бы заснуть, хотя на полчасика, хоть на нисколько минутъ!..“ Время тянется ужасно медленно, и ночь кажется вѣчностью. Небо покрылось тучами, и только кое-гдѣ еще блестятъ звѣзды.

Начали накрапывать дождь. Изрѣдка неожиданными порывами налетаетъ вѣтеръ, и тогда верхушки старыхъ сосенъ грозно шумять, какъ бы негодуя на наше вторженіе. Стало холоднѣе. Тщетно стараешься устроиться потеплѣе: подвора-чиваешь подъ колѣни шинель, поднимаешь воротникъ, но непогода какъ-бы насмѣхается надъ этими усиліями.

Вѣтеръ разсѣялъ ночной мракъ. Ужъ можно различить деревья, кусты. Ночь кончается... Съ каждой минутой становится все свѣтлѣе и свѣтлѣе. Туманъ рѣдѣетъ, и сквозь лѣсную чащу кое-гдѣ уже начинаютъ просвѣчивать открытыя полянки. Дорога какъ будто раздается въ стороны,—и мы выѣзжаемъ на открытое мѣсто. Впереди внднѣются уже расположившіяся на отдыхъ головныя части бригады, а влѣво—какая-то деревня. Сотня останавливается, спѣшивается по командѣ. Сна,—какъ не бывало.

Лошадей отвели въ деревню и задали корму, которыми изобилуютъ прусскія деревни. Въ поискахъ фуража наши донцы ухитрились откопать въ стогу здоровеннаго нѣмца. Какъ они пронюхали о немъ—неизвѣстно. Двое тащили упиравшагося пруссака, а третій, видимо ободряя его, говорилъ:

—    „Табѣ, дурень, ничаво не сдѣлаютъ, потому, и не корячься!.. Разъ табѣ говорятъ иди къ начальству, ну и иди!..

— Какъ вы его поймали?—спросилъ я.

— Такъ что, ваше благородіе, значитъ, иду я мимо стога и слышу, какъ будто шуршитъ... Ну, я, значитъ, и полѣзъ и откопалъ тамъ его. Насилу вытащилъ. Ишь, какой здоровый!..

Наскоро обошелъ я ближайшую часть деревни. За исключениемъ старика, трехъ женщинъ, да откопаннаго въ стогѣ нѣмца, въ ней никого больше не было. Особенно бросилось въ глаза то, что даже въ этой маленькой деревнѣ былъ ресторанъ, билліардная и открытая сцена...

Когда я возвратился обратно на бивуакѣ уже кипѣла жизнь. Казаки и солдаты суетились около мелькавшихъ огоньковъ кухонь, слышался веселый говоръ, смѣхъ, прибаутки...

А черезъ часъ—ужъ мы снова шли дальше къ новымъ побѣдамъ!.. Ночныя тревоги были забыты, усталости уже не чувствовалось; нервы были напряжены, глаза нетерпѣливо всматривались въ лѣсную глушь: скорѣй бы повстрѣчать врага, скорѣй-бы дорваться до него!..“